И СНОВА О ЗИЛОВЕ И ВАМПИЛОВЕ
Вдруг пронзила странная мысль. Вампилов ведь писал Зилова стареющим человеком. Ведь это бес в ребро его увлечение Ириной. Желание продлить молодость. Он в ней видит молодую Галину, которую теперь унижает и любит (но любит ту, которой она была, поэтому и раздражается на неё), а вместе с этим и сам не хочет стареть (просто не желает — и утиная охота здесь существует в её непреходящем, вечном, вневозрастном, библейском качестве). «Я смеюсь над старостью, потому что знаю – я старым не буду», — говорил Вампилов. И вдруг вообразил себя на пороге этого метафизического состояния. В то время, когда старым было быть не модно, а слово «старик» имело совсем не прямые коннотации. И всё же не мог сдержаться, впал в истерику, стёр и одновременно родил героя (гению ведь невозможно быть личностью, только пророком). Альтер эго. Гнусное, невозможное, ужасное, жалкое. И вместе c тем отчаянно витальное, и потому прекрасное. «Зилову около тридцати лет». В 67-м и Вампилову около тридцати лет. Старик. Одинокий старик, который понял про себя главное — абсолютную ненужность идеологическому прогрессу, над которым насмехается вечно юная жизнь. Никто об этом ещё не ставил. Я такого Зилова ещё не видел.
